Марина Бойкова
Про кошку Машу
Жила-была кошка - обычная кошка - С короткою шерсткой и зеленью глаз, Спала на рогожке, ждала у окошка, Драла коготками цветастый палас... Не рыжей, не серой, а полностью черной, Не старой еще, но и не молодой, Спокойною кошкой и очень смышленой, Не толстой с рожденья и не худой... Не зная ни горя, ни боли, ни страха, Но зная повадки и нравы людей, Ее звали Машей, а кликали Махой. (Когда-то купили ее для детей). Купили котенком, пушистым клубочком, Лишь розовый носик на черном торчал, Поставили рядом коробку с песочком. И каждый ее мокрый нос целовал. Кормили по схеме, качали на ручках, Купали в шампуни, сушили в тепле. Ругали за когти, ругали за «кучки», За то что любила сидеть на столе... А кошка взрослела, а кошка умнела, На руки не лезла - сама по себе. Но как-то весною она ошалела - Орала, глядела как будто в мольбе. И, выбрав удобное время, сбежала. И юркнула Маша в открытый подвал, И шерсть встала дыбом, и уши прижала, Попав в этот пыльный и темный реал. Искали до ночи хозяева Машу, И звали "кис-кис" в приоткрытую дверь, «Не видели черную кошечку нашу? Сбежала… Не знаем, что будет теперь?..» Неделю никто кошку Машу не видел. Неделю в подвале орали коты. Неделю за Машей в ее тесной свите Дрожали от страсти цветные хвосты. И как-то под утро пропажа вернулась - Худая, облезшая, в катышках шерсть. Хозяйка, увидев ее, ужаснулась, Помыла, дала Маше просто поесть... Три месяца кошка ходила, круглела, Три месяца кошка спала и спала, Три месяца кушала Маша и ела, Пока трех котяток не родила. Один котик – белый и рыженький хвостик, Другой с серой шерсткой и черным пятном, У третьего белый в полоску животик, И шерстка топорщится рыжим ершом... Живет-поживает обычная кошка, А рядом растут, подрастают сынки. И восемь глазенок блестят из окошка - Мигают зеленым в ночи огоньки. |